7. (1) Едва расклюет грач зиму, едва появится первая прогалинка на солнечном склоне увала, как ноги сами несут нас в степь. (2) Скинем надоевшие за зиму валенки и ну гонять босиком в догоняшки по оттаявшей полянке, играть в лапту, в бабки или выковыривать сломанными складешками кандык — первую сладкую травку! (3) Внятен дух земли, талого снежка травяной прели и еще чего-то, отрадного сердцу, долгожданного, весеннего. (4) А кругом еще снег. (5) Но умолкли вьюги-подерухи, отступился трескун мороз, и земля, дождавшись заветного часу, отходит. (6) С каждым днем сугробы съеживаются, оседают, отрываются друг от дружки. (7) Издали — будто гуси-лебеди присели отдохнуть и вот-вот снимутся и улетят. (А.Соболев какое-то время, потом дверь открылась и вошла двенадцатилетняя Матильда. (2) Выглядела она своеобразно. (3) Костюм состоял из полосатой трикотажной кофточки, похожей на матросскую тельняшку, только с короткими рукавами, и коричневых брюк, узких в бедрах и широченных внизу. (4) Брюки эти Матильда сшила под руководством мамы и сама, невзирая на протесты Марии Даниловны, украсила их вышивкой. (5) На правом бедре у неё красовалось сердце, пронзённое стрелой, а под коленками по цветку, отдаленно напоминавшему розу. (6) На широком лице Матильды выделялся большой рот и очень большие глаза. (7) Эти глаза были карие с длинными тёмными ресницами, а стриженые волосы Матильды были светлые и жёсткие, как старая солома. (Ю.Сотник) 9. (1) Девочка ловила форель. (2) Она сидела неподвижно на камне, и река обдавала ее шумом. (3) Глаза ее были опущены вниз. (4) Но взгляд их, утомленный блеском, рассеянным повсюду над водой, не был пристален. (5) Она часто отводила его в сторону и устремляла вдаль, где круглые горы, осененные лесом, стояли над самой рекой. (6) Воздух был ещё светел, и небо, стеснённое горами, казалось только равниной, чуть озарённой закатом. (7) Но и этот воздух, знакомый ей с первых дней жизни, и это небо не привлекали ее сейчас. (8) Широко открытыми глазами следила она за вечно бегущей водой, силясь представить в своём воображении те неизведанные края, куда и откуда бежала река. (Р.Фраерман) 10. (1) На возле высокой муравьиной кучи, стоял нанайский мальчик Филька и манил ее к себе рукой. (2) Она подошла, дружелюбно глядя на него. (3) Возле Фильки на широком пне увидела она котелок, полный брусники. (4) А сам Филька узким охотничьим ножом, сделанным из якутской стали, очищал от коры свежий березовый прут. (Р.Фраерман)
Возникший пред моим взором град первопрестольный изумил меня своей красотою и неповторимостью. Я влюбился в него! Для детей из глубинки столица – символ святости и могущества страны, а люди в ней – братья и сестры. Особо потрясли меня монументальностью, величественностью, строгостью, утончённостью, симметричностью, своим переливом серо-голубого стекла современные высотные здания! Я смотрел на них и думал: что-то не так, чего-то в них не хватает. Чего-то простого, но очень нужного и очень важного.
Я ходил и мучился, размышлял и страдал: отчего же так мне не спокойно? Почему, глядя на них, я начинаю тревожиться? Что же я в них ищу?
Воочию увидев Собор Василия Блаженного, я был сражён его неописуемой внешней красотой! Войдя внутрь, я удивился ещё более. Незримо и таинственно мир и покой парили здесь! Кругом рядом витал дух святости.
Здесь было так хорошо, покойно, радостно, светло. Забылись мирские проблемы, душа и тело блаженствовали. В тепле и уюте я безмолвно беседовал с Отцом Небесным. Я открывал ему душу. Молился и молил.
Перед выходом купил небольшую икону. Да будет Святой Преподобный Максим Грек моим хранителем.
Уже покидая соборную площадь, я ещё раз взглянул на храм. Собор блистал! От его куполов струился чистый свет. И вдруг с куполов слетели три белых голубя и понеслись к небесам, неся в глубинку России-матушки благую людям весть.
В эту минуту меня вдруг осенило: у Соборов есть душа! И я понял, вот чего не хватает нашим высоткам! От них веет холодом. Я нашёл ответ на свой вопрос!